Масутацу Ояма. В двадцать лет спортивная жизнь только начинается

 

Чтобы вы легче поняли, к чему я, собственно, клоню, давайте еще раз отвлечемся и на некоторое время обратимся к реалиям нормальной, повседневной жизни, так привычной для большинства из нас. Давайте рассмотрим начало и конец, то есть развитие с нуля, какого-нибудь промышленного предприятия. Для примера подойдет любое – слишком одинаковы принципы их становления и развития. Собирается, скажем, будущий директор данного предприятия (он же – нынешний сопляк), осчастливить всех жителей своего родного городка производством чего-нибудь важного и одновременно ходового, ну, чтоб и собственный карман вскорости наполнить. С чего он будет начинать? С покупки инструмента, который, в свою очередь, стоит денег и немалых. Для его покупки, он, как водится, немного поработает, затем отоварится всем необходимым для своего производства и начнет производить.

 

Тут мы еще сгоряча забыли о стенах и крыше, так необходимых в подобном деле. Допустим, что и на них у него денег хватило. В общем, все в порядке, процесс продолжается, товар раскупается, казалось бы, чего еще желать. Живи и радуйся. Да только мир так каверзно устроен, что в нем всегда найдутся конкуренты, желающие и место твое занять, и на всем твоем готовом, честно нажитом, въехать беспрепятственно туда, куда ты сам давно стремился. Обидно, конечно. За плечами, поди, целых двадцать лет непосильного труда, пора бы и на покой, а тут на тебе – начинай все сначала, думай, как перехитрить соперника. А здоровье уже не то, что раньше, молодежь на пятки наступает.

 

Тут два пути – или продолжить бороться за старое, насиженное место под солнцем, или, усвоив нажитой опыт, попытаться перейти в новое качество, уйти в «другое измерение», заняться чем-то качественно новым, не покидая промышленного мира, но и не хватаясь мертвой хваткой за старое, отжившее, не путаясь под ногами у нового поколения. Кому достанет ума спасти капитал путем переноса его на другое поле – тот победитель.

 

Я не напрасно делаю акцент на цифре двадцать. В ней есть что-то роковое, стартовое. Именно в двадцать лет я произвел мою революцию в каратэ. Именно в двадцать лет, чаще всего в двадцать, а не в девятнадцать или в восемнадцать, решаются люди в корне изменить свою жизнь. С рождения и до двадцати идет усиленный процесс накопления: телесной силы, опыта, знаний. То есть «закупается инструмент», возводятся «новые стены».

 

Двадцатилетие – своеобразный фундамент. Недаром многие страны ввели совершеннолетие с двадцати одного года. Так что не стоит унывать, если к двадцати годам вы еще толком ничего не слышали о науке каратэ. Не спешите записать себя в число опоздавших, так как вы находитесь у самого истока. Новые, доселе неслыханные термины типа «панч», «пауэр-ап» и прочие начинают мало-помалу волновать воображение. «Пауэр», «спид», что по-английски означает силу и скорость, эти понятия прочно войдут в ваш обиход, было бы желание. Двадцатый век – тоже весомое понятие, по крайней мере для нас, живущих в нем. Оставить все лишнее или тащить за собой – решать каждому отдельно. Обзаводиться семьей или сначала выйти на духовный путь – также дело глубоко индивидуальное. Лично я провел большую часть своей жизни без «женского глаза» (если, конечно, не считать годы детства и власть надо мной моей старшей сестры). Так вот, я не страдал от женского надзора, мог проводить бесконечное множество часов, не выходя из зала, полностью отдаваясь начатому мною делу.

 

Станет ли эта книга бестселлером – тоже не от меня зависит. Найдутся толпы горячих поклонников – чудесно, а не найду большой поддержки – что ж, не судьба. Через мои руки, через мои залы прошло достаточно молодых и горячих людей, за чьими судьбами мне не дано проследить в полной мере. А сколько их еще будет, двадцатилетних и неопытных, которые получат свой главный жизненный импульс именно из моих рук, именно прочитав эту книгу. Уверен, что и после моей смерти будут находиться все новые и новые двадцатилетние, которым однажды до боли захочется сохранить свою юность во всей ее трепетности и неприкосновенности.

 

Это-то и будет делать мою книгу бестселлером независимо от ее тиража. Шумихи тоже не жажду, она – по части любителей покрасоваться, людей, однажды заболевших «прайдом», вылечить которых я вряд ли в состоянии, напиши я хоть сотню таких книг. Не могу предвидеть, как будут называть меня потомки. «Самый сильный человек планеты», «Маэстро великого духа», «Учитель, который рождается раз в тысячу лет» – все эти пошлости мне не по душе. Единственное, чем я мог бы гордиться, так это памятью обо мне, как о сыне моей великой страны, родины каратэ. Эта земля дала мне все, чем я сейчас имею право гордиться.