Нестеренко Александр Васильевич - Моя встреча с Оямой

Познакомиться с основателем Кёкусинкай, знаменитым Оямой Масутацу, мечтали, наверное, все отечественные каратисты этой школы. Но только очень немногим довелось увидеть великого мастера в живую. И уже совсем единицы удостоились чести беседовать с ним, пожать ему руку. Один из этих счастливчиков - обладатель 5-го дана, сихан, президент Западно-российского центра Киокушинкай каратэдо Александр Нестеренко. Впрочем, счастливчик здесь, наверное, слово не совсем верное. Ведь у кого-то может сложиться впечатление, что Александру просто повезло. Но в действительности, везение - это, наверное, только одно слагаемое успеха, и, может быть, совсем не главное. Важнее, все-таки, личное усилие человека, его борьба. И Александр не просто ждал счастливого дня этой встрече, а шел к ней почти два десятилетия, верил, что когда-нибудь его мечта осуществится, и готовил свой главный вопрос к мастеру…

А.Г.: Александр, Вы говорили, что встреча с Оямой Масутацу была Вашей мечтой, которую Вы лелеяли многие годы. Это действительно так?
А.Н.: Да, это именно так. Я действительно еще с семидесятых годов мечтал познакомиться и пожать руку этого великого мастера, хотя, порой, мне казалось, что это совершенно невозможно. Да и мог ли я, житель провинциального городка, всерьез думать о том, что когда-нибудь попаду в Японию, буду сидеть за одним столом с основателем Кёкусинкай и даже удостоюсь его рукопожатия? Когда-то мне это казалось столь же несбыточным, как полет на Марс…
А.Г.: Когда Вы вообще впервые узнали о существовании Оямы Масутацу? И почему именно с этим мастером вы мечтали встретиться?
А.Н.: Я начал заниматься каратэ Сётокан в 1976 году. И, конечно, полной информации у нас не было, знания собирали буквально по крупицам. Так что каратэ у нас было "доморощенное". Но, самое главное, было горение, был фанатизм, жажда серьезной работы. Один знакомый побывал в загранкомандировке, и, зная, что я увлекаюсь каратэ, привез мне журнал на английском языке. В нем были статьи о разных стилях, но самой яркой, самой запоминающейся была публикация об Ояме. В ней, разумеется, рассказывалось о подвигах Оямы - его боях с быками, затворничестве в горах - и о его философии каратэ - философии абсолютной реальной, философии поиска собственных пределов.
Этот материал брал, что называется, за живое. В нем была героика, созвучная тогдашним нашим представлениям о каратэ. Прекрасные фотографии мастера излучали какую-то доброту и одновременно колоссальную силу. Можно сказать, что статья о школе Оямы произвела настоящий переворот в моих представлениях о каратэ.
Я на многие вещи посмотрел совершенно по-новому. Даже вот такую забавную вещь скажу. В те времена у нас постоянно шли разговоры об ушу, о Шаолине, о его страшных монахах, но, глядя на доходившие до нас фотографии ушуистов, я никак не мог отделаться от мысли о том, что как-то у них там в Китае с питанием было неважно…
Какие-то все эти ушуисты были тощие, худосочные, маленького роста. Создавалось такое впечатление, что нашим русским богатырям достичь мастерства в каратэ вообще невозможно - комплекция совсем не та. И некоторые у нас всерьез говорили, что для повышения уровня нужно одним рисом питаться. А здесь был довольно крупный мужчина, достаточно высокого роста. И я тогда понял, что уподобляться китайцам совершенно необязательно. Совсем наоборот. Нужно использовать свое физическое превосходство, нашу прекрасную генетику, подаренную природой. Я много думал над статьей об Ояме. Мне было совершенно непонятно, как вот этот человек, один, сумел создать огромную организацию, охватившую десятки стран мира? Как он может вести за собой миллионы своих последователей? Откуда он черпает свои знания? Ведь представьте: мы все - ученики мастера, мы идем проторенной им дорогой, знаем, что и как нужно делать, потому что он все нам объясняет, и поэтому нам идти на самом деле очень легко. Но как он сам узнает, что и как нужно делать? Я задавал эти вопросы самому себе и не находил ответа. И я понял, что только сам Ояма может дать ответ. И потом я долгие годы обдумывал, лелеял этот вопрос в надежде, что когда-нибудь мне удастся услышать на него ответ великого мастера.
А.Г.: Но, насколько я понимаю, Вы не сразу после этого перешли в Кёкусин? Как Вы оказались в этой школе?
А.Н.: О, на это ушло много времени - целое десятилетие. Как вы понимаете, прочитав одну статью в журнале, Кёкусином не овладеешь, а другой информации о школе Оямы у меня не было. Поэтому я продолжал заниматься Сётоканом, хотя общий мой настрой, отношение к каратэ уже сильно изменились. Надо упомянуть еще об одном случае, который, так сказать, подлил масле в огонь. В то время мы занимались в основном спаррингами в ринге. Договаривались друг с другом о правилах и бились до нокдауна, нокаута или до отказа кого-то из участников. Это была стандартная практика, и все знали, что вот такой-то день недели - это день боев, и со всего города к нам в зал стекались любители каратэ, ушу и т.д., чтобы попробовать свои силы. И вот, однажды, к нам в город приехал отдыхать один каратист откуда-то из Сибири. Через кого-то из знакомых он узнал о наших поединках и пришел в зал "поработать". Мы, как обычно, стали договариваться с ним о правилах. А он вдруг сказал: "Какие, на фиг, правила? Что это за каратэ у вас такое? В настоящем бою никаких правил быть не может"! Я тогда особенно остро ощутил, что то, чем мы занимались, довольно далеко отстояло от реальности. Я понимал, что он прав, и понимал, как глубоко был прав Ояма, критикуя бесконтактные школы каратэ. Этот случай дал новый толчок моим размышлениям о боевых искусствах, заставил пересматривать технику и тактику боя. И уже в то время я пришел к выводу, что Кёкусинкай - это путь для меня. Впервые увидеть Кёкусин в действии мне довелось летом 1979 г. на Чемпионате СССР по каратэ, который проходил в Алма-Ате. Стояла страшная жара. Соревнования проходили на открытом стадионе, и его дорожки были раскалены настолько, что было невозможно стоять босиком. Зрелище было довольно скучное, монотонное, бои, как правило, неинтересные, однообразные. И стадион, разморенный от жары, просто спал. И только тогда, когда на татами появлялись свердловские кёкусинкаевцы, все мгновенно "просыпались". Они на всех, и на меня в том числе, произвели очень сильное впечатление. Настоящие бойцы, эти ребята выходили на поединки не для того, чтобы набирать очки, а для того, чтобы драться по-настоящему. Били противников самым жестоким образом. Конечно, всех их поснимали после первого же круга, но впечатление они произвели колоссальное. Чувствовалось, что вот оно и есть - реальное каратэ, уж очень все было убедительно - нокаут за нокаутом. Мне с кёкусинкаевцами тогда "поработать" не довелось, не свела нас турнирная пулька. Но все бои с их участием я отслеживал самым внимательным образом. И, разумеется, не упустил случая познакомиться. Мы обменялись координатами, и ребята пригласили меня к себе на Чемпионат города, пообещав, что уж там-то я увижу настоящее каратэ. Через некоторое время пришло официальное приглашение, правила соревнований. И я решил, что поеду. Стал готовиться к турниру. Представление о Кёкусине у меня тогда было еще самое приблизительное: кое-что знал из статьи, кое-что ребята показали… В общем, готовился, как мог, в меру своего понимания. И, конечно же, на турнире для меня было немало сюрпризов. К встрече с лоу-киками я был явно не готов, и ноги мне тогда отбили страшно, так что я потом ходил на прямых ногах, как Буратино. Но, несмотря на это, дошел до финала и выиграл его, стал чемпионом. Мне тогда здорово помогла хорошая техника ударов ногами - все-таки, не зря мне на Чемпионате России при моем четвертом месте вручили приз за лучшую технику. А "брал" я кёкусинкаевцев ударом ура-маваси пяткой в голову с передней ноги. Хотя турнир я и выиграл, мне было ясно, что Кёкусин - прогрессивный стиль, наиболее близкий к реальности, и что нужно заниматься именно им. Да и много нового и интересного я тогда узнал от ребят в плане техники и методики, открыл для себя лоу-кик - настоящий "хлеб" Кёкусина. Честно говоря, впечатлений была масса. И я снова много думал над тем, как мог один-единственный человек создать такой рациональный, эффективный и многоликий стиль, в котором находят для себя что-то миллионы людей во всем мире. Мое восхищение Оямой после знакомства с Кёкусинкаем вживую не только не угасло, но наоборт еще более усилилось… Мне ужасно хотелось взглянуть в глаза этому человеку, чтобы прочитать в них его мысли и чувства, прикоснуться к его фантастической энергии, способной приводить в движении огромные людские массы. Потом были сборы в Одессе с участием Фурко Кальмана, на которых наши кёкусинкаевцы таращили на меня глаза, потому что я для всех был черной лошадкой: вроде, ни у кого Кёкусину не учился, а приехал сдавать на первый дан. Сдать экзамен мне тогда не позволили. И поэтому через некоторое время мне пришлось отправиться я поехал на семинар в Венгрию к Иштвану Адами, где я все-таки сдал экзамен на первый дан. Это была моя первая поездка за границу, и, конечно, у меня, жителя маленького провинциального городка, после нее осталось море впечатлений. Но это, пожалуй, отдельная тема. Скажу только, что я познакомился тогда с замечательно интересным человеком и прекрасным мастером, а он оценил мой искренний интерес и повел себя как настоящий друг.
А.Г.: Ну а как же Вы, все-таки, попали в Японию? Как произошла Ваша встреча с основателем Кёкусинкай?
А.Н.: А потом был 1993 год. Мне позвонил Сергей Якунин и сказал: "Саша, собирайся: мы летим в Японию на Всеяпонский чемпионат. Ты в списке. Запланирована встреча с Оямой…." Я бесконечно благодарен этому человеку за то, что он взял меня тогда с собой на, может быть, самую главную встречу в моей жизни. Это был мужественный поступок с его стороны: число мест в делегации было ограничено, и включены в нее были далеко не все желающие. Конечно, нашлись и завистники, которые просто не могли понять, почему он пригласил меня, который, в сущности, даже не ученик ему, и соответственно отобрал место у кого-то из них. Поездка в Японию была похожа на сон. Сказать, что это был культурный шок - не сказать ничего. Ощущение было такое, что я попал не на другую сторону земного шара, а, самое меньшее, на Марс. Сказочная ультрасовременная Япония и осуществление давней-предавней мечты о встрече с великим мастером… Все время я находился в состоянии величайшей эйфории. Особенно во время чемпионата, когда в зале появился Ояма. Подойти к нему тогда не было никакой возможности: его окружало плотно кольцо телохранителей и официальных лиц. И я мог лишь наблюдать за ним со стороны. Ловил каждый жест, каждый взгляд, каждое движение, стараясь прочувствовать его состояние мастера, потому что понимал, что другой такой возможности, вполне возможно, никогда уже у меня не будет. Нам сообщили время аудиенции у мастера. С приближением этого памятного дня я ощущал все нарастающее волнение, понимая, что близится очень важное событие в моей жизни. И вот долгожданный день настал. Встреча проходила в очень уютном китайском ресторанчике, принадлежавшем Ояме. Мы приехали в него загодя и, рассевшись за большим, как на свадьбе, квадратным столом стали ждать появления мастера. И вот он поднимается на лифте к нам на второй этаж. "Ояма! Ояма идет!!!" В сопровождении переводчика Ояма подходит к нашему столу, мы приветствуем его, а он - нас. Садится за стол. Переводчик представляет нас одного за другим. Я сижу с одной стороны стола с мастером, и между нами только переводчик. Ояма спрашивает, едят ли русские мясо? "Конечно!" - отвечаем мы. "Отлично! Значит, я угощу вас". Он заказывает всем нам по килограммовому куску мяса на косточке с кровью, поясняя, что в молодости всегда испытывал чувство голода и очень любил жареное мясо, дающее силу, но сейчас мясо ест редко - должен держать диету. При этом семидесятилетний Ояма разрезает пополам лимон и выдавливает его сок в стакан с водой для питья - силы у него еще будь здоров! Потом переводчик предлагает нам задать мастеру по одному вопросу - время встречи ограничено. Члены нашей делегации начинают по кругу спрашивать Ояму. Вопросы самые обычные: что-то из истории, что-то о философии… Разумеется, каждый представляется, рассказывает вкратце о своей организации. Ояма внимательно выслушивает, кратко отвечает. А в это время я уношусь в прошлое. В голове проносятся сцены из моей юности, первые занятия каратэ, статья, столь много для меня изменившая, чемпионат СССР, поездка в Свердловск, Одесса, Будапешт и вот - Япония. Я рядом с великим мастером, всего лишь в шаге от своей мечты. В голове всплывает тот самый вопрос, который родился у меня почти двадцать лет назад и который ужасно волнует меня и сейчас… "Александр! Не стесняйтесь! Задавайте вопросы!" - приводит меня в чувства переводчик. Оказывается, подошла моя очередь! Переводчик немного отодвигается в сторону, чтобы Ояма мог видеть меня. Мастер поворачивается ко мне. Руки на коленях, глаза смотрят в глаза. Это рентген! Этому человеку невозможно солгать, он способен видеть всю твою подноготную. И я, волнуясь и сбиваясь, объясняю переводчику суть СВОЕГО ВОПРОСА. Он переводит. Пауза в несколько секунд. Взгляд в глаза. И вдруг ответ: "Окей! Ты - брэнч-чиф"! Всеобщее изумление. Удивленный взгляд переводчика, он ошеломлен. Явная неожиданность для всех… Вы знаете, для того, чтобы получить звание брэнч-чифа нужно столько поработать, пройти такую бюрократическую волокиту… И вот так, одним прыжком, удостоиться его - вещь неслыханная. Это было единственное, что сказал Ояма. Время встречи закончилось, и он только пожал мне руку. Вот так появилась на свет фотография, напечатанная на второй странице обложки этого выпуска.
А.Г.: А что Вы думаете по поводу ответа мастера?
А.Н.: Я, конечно, много думал на эту тему. И, в конце концов, понял, что Ояма просто не мог ответить по-другому. Иначе он не был бы великим Оямой. Он дал мне понять, что ответ на этот вопрос каждый должен найти сам в себе.
А.Г.: И последний вопрос: а что Вам дала эта встреча с великим мастером?
А.Н.: Я считаю, что случайных встреч в жизни не бывает. Я долго шел к ней, долго мечтал. Эта встреча с последним самураем ХХ века дала мне такое вдохновение, наделила такой неиссякаемой энергией, которая посей день ведет меня вперед и позволяет радоваться каждому мгновению жизни, строить свою школу и вести за собой своих многочисленных учеников, приходящих ко мне за знаниями со всей нашей необъятной Родины.