Я проснулся оттого, что мы приехали.
Последние 4 часа я провел в «козырном» месте — отделении для багажа в задней части джипа. Там навалены рюкзаки, не особо ровно, но я спал как убитый.
В нашем положении, когда от 5ти машин осталось 4 на 20 человек (без водителей и Рана), багажник — Раем покажется!
Итак, мы в Лехе.
Лех — столица Ладахка. Высота 3500, население тибетцы. Часть Тибета, доставшаяся Индии.
Сегодня ночь, мы страшно устали, Сарчу еще не попускает. Часть из нас больна.
Даже для меня, прошедшие два дня показались жесткими.
Именно здесь, в Лехе я осознал, что уже бесконечно испорчен цивилизацией.
Отель, который для нас снял Рана, после Сарчу показался раем.
Действительно, отель вполне достойный, а уж на контрасте с «Долиной Смерти» (как позже ее назовет Дима Бредников)… РАЙ НАСТОЯЩИЙ!
Я набрал ведро кипятка, и включил горячий душ. Сел в ведро и направил струю на себя.
Иногда зачерпывал горячую воду из ведра и поливал себя еще и из черпачка.
Так я просидел минут 40.
Именно здесь, сидя задницей в ведре с горячей водой, я понял: Я — ЧЕЛОВЕК БЕЗНАДЕЖНО ИСПОРЧЕННЫЙ ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ.
И еще, в Сарчу я понял, что Тибет — это очень суровое место. Очень суровое. Не смешное.
Позже, отогревшись, я спустился вниз, вышел в Интернет и нарисовал Ольге на стене ВКОНТАКТЕ рисунок: «Привет Фром Тибет».
Мне кажется он очень красноречивый.
Позже мы разговаривали с Вадиком о Бодхидхарме.
— Представляешь, ведь все говорят о девяти годах, которые он просидел в пещере, а ты подумай, как он перешел из Индии в Китай?
Получается, он через Сарчу прошел в сандалиях и с посохом! Ну, пусть если и не Сарчу, но ты подумай, все что мы едем, он шел пешком.
— П…ц — только и сказал я.
— Да. Какая же сила его вела. Представляешь?
— Страшная сила.
Образ «Бородатого Варвара» с пылающим взором бредущего сквозь Сарчу в ветхом тряпье и с крепким посохом долго стоял у меня перед глазами…
Вечером я сказал Рана, что люди устали и завтра мы обойдемся без джипов. Он понимающе кивнул.
Лех.
Солнце Леха я встречал на крыше отеля.
Здорово!
Вокруг Тибет, как у Рериха. У него, кстати, есть серия картин посвященная Ладакху. Там есть замок Леха. Тот самый, который я видел утром. Красный.
Попрактиковав, я отправился путешествовать по городу.
Зная свой талант заблуждаться, постарался запомнить все повороты и дал себе обещание не пытаться «срезать» (на чем всегда я и попадаю ;))
Утренний город это… утренний город.
Обалденно. Собаки. Помойка. Стройка. Канава.
Все как обычно, но над этим… Тибет. Горы. Монастыри. Ступы. Замки.
Характерная для Тибета ступенчатая архитектура. Не верится, что я это вижу. Наяву.
Всегда смотрел на замок Патала в Лхасе и думал… Тут не так грандиозно, но, по сути, тоже. Ступенчатые замки. Тибет.
Иду. Город просыпается. Некоторые лавки открываются. Захожу в одну. Торговец то ли итальянец, то ли цивильный турок.
Покупаю буддийский колокольчик. Я очень люблю эти колокольчики.
Вижу вдали грандиозную белую Ступу.
Это Шанти-Ступа.
Она как бы центр, ее отовсюду видно. На горе, над городом.
Пробую найти к ней дорогу, но понимаю, что не найду дорогу домой. Иду обратно.
Встречаю Вадика и Женьку.
Вадик как всегда восторженно крутит головой, пытаясь делать вид, что смотрит на собеседника,
а Евгений как всегда очень самостоятелен и сосредоточен. Местами не в меру. Скорее у него просто голова болела 😉
Шанти Ступа
— Рана, но джип тудей, — лукаво напоминаю я.
— Ок, Макс, ок, — улыбается Рана. — Мы пойдем эраунд Лех.
— О, е! — восклицаю я — эраунд, эраунд!
Да, джипы надоели настолько, что … вы поняли.
Утренняя прогулка и горячая вода вернули меня к жизни.
Постройки с картин Рериха старшего, лица с картин Рериха младшего, Солнце, собаки, крутящиеся барабаны по всему городу — все это вдохнуло в меня новые силы.
О, Сарчу, ты учишь ценить простые вещи! Ты учишь быть удовлетворенным малым и понимать, что если солнце светит и ноги в тепле – значит, ты счастлив.
Спасибо, Сарчу! Спасибо «Долина Смерти» 😉
Мы идем «эраунд» Лех.
Первым делом к Шанти-Ступе.
Шанти-Ступу построили японцы, совсем недавно. По-моему в 99м. Открывал Ступу Его Святейшество Далай Лама 14й.
Ступа величественна и белоснежна. Она выделяется на фоне старого Леха. Она новая, она красивая и, тем не менее, она Сильная.
Видно, что Сердцем сделана. По-японски. И Будда на главном изображении японский, не тибетский. Японская Шанти-Ступа.
Ступы хранят Учение Будды. В них «замуровывают» сутры (священные тексты со словами Будды), и всякие еще атрбиуты, хранящие Учение.
Вот разрушится Мир, но оставшиеся люди найдут Ступы, расковыряют и прочтут слова Спасителя. На Санскрите 😉 Если прочтут.
Наверное, сами по себе Ступы уже создают особую энергию, атмосферу… Даже если их не курочить 😉
Шанти — Мир на санскрите. Мир, Покой, Безмятежность — в этом смысле мир.
Таким образом, у Шанти-Ступы особая миссия. Миссия хранить Мир в нашу суровую Эру Кали (Богини Разрушения, Отваги и Насильственной Смерти). Сейчас идет Кали-Юга, и в фаворе обманщики, нравственность падает и т.д. и т.п. И она неизбежно закончится разрушением мира, когда Неведение переполнит мир. Шива выйдет из медетации, откроет Треитй Глаз и Огонь пожрет все к чертовой матери. И все вернется на круги своя…
Такая вот, друзья мои, Калачакра (колесо времени).
Но случится это, по самым скромным посчетам лет через 400 000. Так что кайфуйте, друзья, всё нормально.
Да и к тому времени нас не останется уже, вместо людей будут жить такие деграданты-карлики, утопающие в разврате и невежестве…
Но Шанти-Ступа Сохранит Мир до той поры.
Те, кто следуют Учению Будды, сохранятся от невежества, останутся как бы в оси колеса Калачакры и их минует всякая погибель.
Восток предлагает свои способы, Запад свои…
Можно повторять «Харе Кришна Харе Рама», как это делают новоявленные Хинду с европейской внешностью,
можно «Ом Мани Падмехум», можно «Господи Иисусе, помилуй меня грешного» — все Одно.
Главное определиться, в какой именно Форме Господь явится вызволять тебя из когтей и зубов Махакалы, и заберет в свою обитель.
БАХ! Меня вштырило! Будда и Кришна (Рама) — Одно! Вишну — Хранитель мира, милостивая, Саттвичная форма Бога, Спаситель.
Он приходил в разных формах. И Иисус — Его Форма.
Ниже Вишну, вайшнавы помещают Шиву — Разрушителя и Дхармапалу — Хранителя Закона. Он — Время. Он — неумолим.
Но тот, кто посвящает себя Вишну (или как вам угодно его назвать), становятся в Центр колеса Калачакры, и Грозный Махакала, да и Махакали (его Царственная Супруга) становятся защитниками верующего христианина, преданного вайшнава и искреннего буддиста.
О как! Так меня «вштырило», когда ночью я закрыл глаза, в день, который был «эраунд Лех» и посещение Шанти-Ступы.
Итак, мы походим к подножию Шанти-Ступы.
Ворота. Ступеньки. Очень напоминает подножие горы Ханумана. Очень.
Поднимаемся. Мно-о-ого ступенек.
Вот навстречу нам спускается монах, перебирая четки. Он бубнит «ом Мани педмехум, ом Мани педмехум, ом Мани педмехум…»
Кланяемся ему, он нас ладошкой так, мол «Мир Вам…»
Идем дальше. Высоко.
Наконец, мы достигаем вершины — самой белоснежной Ступы. Ровная, очень просторная площадка у подножия ступы. Вокруг… Ом-м-м….
Гор-р-ры! Какие горы!
Прямо под нами Лех. Маленькие игрушечные дома. На уровне с нами, вернее чуть ниже — Замок Лех. Красотища нереальная!
На самой площадке люди. Туристы и … не туристы.
Вот бабулька-поломница обходит ступу с четками наперевес. Типично тибетское лицо все в морщинах.
Вот… йоги! Наконец, увидел я в Индии Йога! Не думал, что встречу! Думал, и нет их уже в Индии, а вот на тебе! Есть! В Ладаке.
Вообще, в Ладаке есть своя буддийская Йога — Янтра-Йога. Выглядит ужасающе. Похожа на каратэ чем-то.
Имея индийский корень, в горных, холодных условиях она превратилась во что-то… очень внушительное.
Но эту Йогу туристам не показывают. Она дается только с посвящением в Учение.
Так что эти йоги были простые, индийские брихастхи (домохозяева, семейные люди, занимающиеся бизнесом) ни какие не аскеты, но — это уже что-то!
Оказывается, культура йоги всё же жива в народе!
Я уж думал, это все выдумки. Ан нет — просто никто не практикует напоказ, да и практика их выглядит буднично и естественно, как впрочем, и настоящее окинавское каратэ.
Без «воображулек», все просто и живо. А мы-то думали…
Тима Ракин, который жил с Садху, рассказывает, что их Йога естественно вплетена в процесс жизни. На нее не отводится никакого специального времени.
Вот один баба застыл на одной ноге и мирно ведет беседу. Другой подкидывает хворост в Дхуни (очаг), держа ногу за головой…
Кто-то задержал дыхание, как бы невзначай. Никто не стелет коврик и не закатывает глаза. Все просто. Как будто…
Жизнь есть Йога.
Каратэ есть Дзен, а Дзен — это Каратэ. Не совсем «в тему», но… вспомнилось почему-то… 😉
Итак, мы у самой Шанти-Ступы.
Величественно. Мощно. Прет.
Понимая, что большая и шумная индийская семья, надвигающаяся к ступе и щелкающая во все стороны фотоаппаратом, скоро испортит мне праздник, я дергаю Вадика:
— Вадик! Пошли скорее наверх.
«Вштыренный» красотой Вадик медленно кивает и медленно делает вид, что идет за мной.
Я стрелой заношусь на второй ярус Ступы, делаю обход по часовой стрелке и устремляюсь на третий ярус.
Вадика нет, он в Шанти. Индусы все ближе
Я на третьем ярусе. Совершаю ритуальную кору — обход.
Первая фреска изображает Паранирвану Будды. Лежит на боку Шакьямуни окончивший путь в нашем мире, плачут обезьяны вперемешку с апасарми, слоны печально трубят…
Иду дальше.
Следующая фреска — Явление или Рождение.
Буддха стоит, подняв вверх палец. Он произрастает из Лотоса, а лотос, как известно, произрастает из грязи. Так и Буддха из мирской тины, вырвался наружу — к Освобождению.
Говорят, когда он родился, он сделал сколько-то шагов на какую-то сторону света, поднял вверх палец сказал:
«На Небе, На Земле, и под землей — лишь Я один достоин поклонения».
Резковато для последователей Авраама, но по существу.
Учитывая то, что индусы признали Шакьямуни аватарой Вишну (собственно Богом), указавшим варварам (не знавшим Вед), новый путь к освобождению без посредничества божеств и браминов, то его утверждение не выгляди таким уж самонадеянным.
Но, мне кажется, смысл здесь в другом:
Будда — истинное состояние каждого из нас, от которого мы отделены неведением и верой в собственное «Ложное Эго».
Т.е. Сознание Будды — это собственно и есть Сознание Брахмана (Бога). И если оно пробуждено, то некому уже поклоняться.
Так вот в моем понимании замыкается Буддизм и Индуизм, которые по сути своей просто слова придуманные западными исследователями.
да и концепции эти придуманы ими же по большей части. Ими же, для них же самих.
Что же имел в виду Будда, каждый должен понять для себя сам.
Для меня одно ясно, Будда — Спаситель, такой же как и Христос. Только…
ОМ
Иду дальше. Заключительная фреска «Сажение с демоном Марой».
Будда сидит под деревом Бодхи.
Вокруг него мощная «движуха»: вот красивые девки показывают ему свои прелести, вот страшные дядьки стреляют в него из луков, вот какое-то страшило корчит ему свое лицо… много всего.
Будда сидит.
История такова: Принц Гаутама, из знатного царского рода (кшатрий), с малых лет не знал не в чем нужды. Отец его знал, что предначертано сыну быть Спасителем Мира или Великим Чакровартином — Колесовращатеем — т.е. Великим Правителем.
Отца судьба всех живых существ интересовала мало, гораздо больше заботило его царство.
Поэтому сделал он все, что бы сын его никогда не столкнулся с Реальностью жизни.
Так вырос Гаутама и созрел, и детей наплодил, не ведая о Болезни, Бедности, Старости и Смерти.
Но случилось так, что все же всретились ему на пути прокаженный, похоронная процессия и Аскет.
Не на шутку «заморочился» гламурный кшатрий! Не спал ночами, пытаясь понять — что за хрень?
Что это за судьба такая, когда у тебя есть все, а на самом деле тебе это только сниться — на выходе все сдаешь! И ничто Не вечно!
Настолько «заморочило» царевича, что он ушел дворца, догнал по пути какого-то Аскета и стал Аскетом.
Будучи настроенным решительно, Будда очень быстро продвигался в аскезе и в Йоге. Скоро он стал весить как маленький ребенок, в «рыбный день» съедая полфиника.
Но со временем он понял, что это тоже тупик. Умерщвляя плоть и накапливая Жар аскезой, на самом деле он не решал главной задачи — с его Эго ничего не происходило. Да, он стал мощным духом и мог повелевать себе, но, наблюдая своих соратников по аскезе, он понял — аскеза лишь укрепляет чувство собственной значимости. Отказавшись от всего, ты легко впадаешь в гордыню от сознания собственной крутости.
Таким образом, на самом деле ты оказываешься в капкане своего «Я». Накопив заслуг, ты возносишься в лучшие миры, кайфуешь там. Потом, порастратив жара, ты постепенно возвращаешься во второй мир, где мы и живем, и все начинается сначала.
Будду такое положение дел не устраивало. Он твердо решил достичь Освобождения от Рождения и Смерти.
Он попрощался с аскетами и пошел своим путем.
Понимая, что идти в поисках ответа на его вопрос ему некуда, он сел под дерево Бодхи и абсолютно твердо решил — умереть Здесь или достичь Освобождения. Здесь.
Решимость – вот, что важно на любом пути. Да или Нет, но я сделаю это.
Так он сел в позицию с прямой спиной и наполнился … Пустотой. Все концепции, которые он знал, не дали ему ответа, значит, в них не было смысла. Эмоции и Страх только сбивали с пути, да что может сделать Страх человеку, решившемуся умереть здесь под деревом?
Но, оказалось, что есть сила, противостоящая разуму исполненному решимости.
Царь Демонов Мара явился к нему и принялся мешать его Созерцанию.
Он предлагал ему своих прекрасных дочерей (многие аскеты погорели на этом моменте!), но Будда продолжал сидеть неподвижно, осознавая иллюзорность и пустоту происходящего. Тогда Мара выстроил свое могучее войско и стал нагонять страху. Но решившемуся принять смерть не по чем были стрелы и копья.
Ведь все сражение проходило в его сознании.
Тщетно сражался Мара с неподвижным подвижником.
И сдался Мара. И ушел.
А Будда продолжал сидеть.
И вот, Просветление наступило.
И я перехожу от последней фрески, завидуя и восхищаясь Великой Решимостью Будды.
Да, страсти — страшные враги. Именно Страсти преодолел он, именно преодолев их, он достиг Освобождения.
Вот, я перед золотой статуей Будды. Достигшего.
Он красив. Он не тибетский, он сделан в японской традиции. Вокруг него иероглифы. Наш Будда, каратистский.
Склоняюсь перед ним в глубоком поклоне.
Ом Мани Падме Хум — О, Сокровище в Лотосе!
Ну вот, а теперь индусы. Добрались.
Начинается галдеж. Многочисленные мамки, тетки, дядьки, папки, детки… Пойду отсюда.
Поднимается Ким. Садится перед Буддой, кланяется и закрывает глаза. Сидит.
Роберт всегда так делает. Он просто садится и сидит в дзадзен.
Так же делает Рана. В каждом храме он садится и сидит с прямой спиной. И сразу понятно, что делает он не на показ, что он Практикует. И практикует постоянно.
Когда мы спустились с Шанти-Ступы, мы шли немного прибалдевшие. Это и есть благодать — когда хорошо. Когда Мир в душе.
Тогда мы опять поговорили с Раной, на старую тему:
— Рана, а что вы скажете о Буддизме? Мне кажется это в первую очередь метод.
— Это метод, но это и философия тоже. Юниверс не имеет частей, он Един. Но люди все делят на части, всему находят имена и различают одно от другого. Буддизм, Индуизм, Христианство — это имена. И в мире людей они важны. Важно кто ты, где ты родился, все это имеет значение, все это не просто так.
Но я знаю, что Абсолют универсален. Он везде, мы в нем. Поэтому с уважением относясь к своей нации и традиционной вере, я никогда не забываю, что все это только имена, только части Единого, который на самом деле никогда не делится.
Мы живем в мире людей, в мире имен, в мире различий и это факт. Но не надо забывать, кто мы на самом деле.
В храмах по большому счету одинаковая энергия. Я был в Европе и там сел и закрыл глаза в католическом костеле. Там та же энергия как в хинду Тепле.
— Но со своим вкусом.
— Да, со своим вкусом…
Так мы поднялись к Дворцу Леха.
Мы снова оказались высоко над городом. Мы сидели у дверей красного здания в тибетском стиле — врезанном в скалу ступенькой.
Рана сказал, что мы ждем монаха.
Он долго не шел. Так долго, что скоро мы забыли, зачем сидим. Вид открывался потрясающий, солнце грело и все это было так хорошо после Сарчу!…
Ребята начали карабкаться выше. Там виднелась еще постройка и много буддийских флажков с «конем ветра».
О флажах.
Теперь на моем незастекленном балконе круглые сутки бьются красные, белые, синие, зеленые и желтые флажки с изображением коня, на спине которого «сидит» как бы костер — Огонь.
Это здорово — выходишь утром на балкон, а там Ладак!
Ом Мани Падме Хум!
Конь Ветра приносит удачу.
Они поднялись наверх.
Игорь, Паша и Олег спустились вниз.
— Мы вас там подождем.
Но спустились по правой стороне, а Рана повел нас по левой. Поэтому нас они не дождались…
Я, поразмыслив, понял, что карабкаться наверх не хочу, уже накарабкался. Да и что толку карабкатся, если ты не можешь остановиться и почувствовать то, что есть Здесь?
Тогда куда не приди, везде тебя не будет.
Поэтому я сел.
Есть быстрый способ попадания «на базу» — мантра. Это быстрее, чем просто сидеть. И я, закрыв глаза, «ушел»…
Когда я открыл глаза, я увидел сидящего передо мной Рана. Я подвинулся к нему. Мы сидели на краю отвесной скалы и видели весь Лех.
— Тут была когда-нибудь война? — умиротворенно спросил я.
— Очень много, — удивил меня Рана — Здесь сходятся интересы Индии, Китая и Пакистана.
Действительно, повсюду военные базы. Мобильный телефон глушится, на проезд мы получали разрешение.
— Тут всегда воевали, Макс, — продолжил Рана, — Это княжество – Ладак — оказывалось на пути многих полководцев.
«Что за кайф захватывать Сарчу?» — было подумал я, но понял, что не так много понимаю в стратегическом значении этого места.
По всей видимости, здесь пересекаются многие интересы.
Мы замолчали, наблюдая Лех…
Вдруг Рана встрепенулся, монах о котором мы уже забыли, пришел.
Он что-то нес в руке.
Я начал звать ребят сверху.
А в это время…
— Там так классно, Макс! — сообщил мне удивленный Роберт — мы там все залипли, как намагниченные. Ух там прет!
— Но, я же просил не растягиваться. Игорек с парнями уже час как нас внизу ждут.
— Ну да, но нас туда как затянуло. Сидим и не понимаем зачем сидим. Хорошо так! Реально там сильное место, как на ступе прет, что там такое?
Что там такое я так и не узнал, однако тихо порадовался за Роберта.
Мы прошли в полумрак здания и увидели… 15ти метровую статую Будды!
Она была как-будто больше самого невзрачного снаружи храма.
— Это Будда Майтрея — Будда Грядущего.
Красивый.
Стало понятно, что здание это как бы футляр, в котором покоиться статуя.
Дом построили над статуей, т.е. ее не заносили, ее нельзя сюда занести! Наоборот, храм построили потом, после статуи.
Храм — футляр.
В этом храме очень много бутылок с маслом для лампад и всего один лама.
Интересное место…
Когда мы спустились, Игоря с ребятами уже не увидели.
— Мы вас 2 часа ждали… — упрекнул меня Олег.
«А куда вы бежали?»- подумал я.
Так прошел первый день знакомства с Лехом.
Вечером, в холле отеля мы хохотали у телевизора над индийским фильмом и наслаждались тем … что сегодня мы не в Сарчу! ;))
Большое паломничество
или
6 монасырей, это — «Ту мач фор уан дей»
На самом деле, надо смотреть фото и фильм. Я буду рассказывать только то, что само рассказывается. Так лучше.
Весь этот день мы провели в поездке по окрестным монастырям. Все они находятся в долине Инда.
Для въезда на эту территорию мы снова получали разрешение и проезжали через КПП. Это территория военных и монахов.
Это очень и очень впечатляет. Удивительные ландшафты, горы, флажки по всюду, барабаны, монастыри и… военные базы.
Монастыри так гармонично «врастают» в скалы, как будто вырастают из них естественным образом, не будучи построенными людьми.
В то день мы побывали в монастырях Хемис, Шей, Сток, Намъгял, Спитук и Тиксей.
Я устану рассказывать что мы видели. Мы видели танцующих лам в Химисе. Здесь по преданию хранится Яйцо Дракона, которое очень хотел увидеть Пепел.
— Нам покажут Яйцо? — толкнул он меня.
Он только вернулся из паломничества по Афону, а до этого был на Схождении Благодатного огня в Иерусалиме.
Оба раза в составе серьезных делегаций, поэтому имел доступ ко всем святыням, к которым простых смертных не допускают.
Когда в итоге мы так и не увидели Яйцо Дракона, мне пришлось успокоить Игоря тем, что так как я Дракон по году рождения, то вполне могу показать свое яйцо.
Учитывая то, что я только что был в монастыре, оно тоже могло обладать огромной силой… 😉
Далее, в другом монастыре, мы попали на службу и послушали утробное рычание монахов. Здесь мы тоже все сели, заняв пустующие места для монахов и затихли.
Монахи удивленно посмотрели на нас, но ничего не сказали.
Маленький лама, лет 10ти-11ти с синяком под глазом ударял время от времени в большой кожаный барабан и поворачивался к нам.
Существа из другого мира, варвары из колеса Сансары… Да, мы инопланетяне. Но, судя по твоему синяку под глазом, наш мир не так уж отличается от вашего…
Увидев что мы внимательно рассматриваем его, мальчик важно отвернулся.
Появилась индийская пара — парень сикх с черной чалмой на голове и молодая девушка. Они обошли храм сквозь ряды монахов и направились к выходу.
Пожилой и тучный лама одобрительно кивнул провожая девушку взглядом, не прерывая чтения сутр. Он внимательно смотрел на ее… джинсы. Сзади.
После осмотра всех этих монастырей я понял кое-что про тибетский буддизм.
Кое-что про Тибетский Буддизм от Макса Дедика
Насмотревшись живодерских настенных росписей, ужасающих статуй с свирепыми взглядами и артефактов в музее,
которые по большей части ритуальные ножи, кости, шкуры черепа и чаши, я осознал одну вещь — Тибетский Буддизм — это продукт именно тибетского мировосприятия.
Это буддизм Сарчу. Где воет холодный ветер по костям замерших в дороге путников и чумазая мама топит ячий жир на огне из лепешек яка.
Это страшный микс Темной Веры Тибета Бон-по и яростной проповеди Учения Будды огненнооким Падмасамбавой, примчавшимся сюда верхом на тигре, держащим Трезубец с нанизанными на его древко черепами.
Это вера страны, геа новорожденного несут к реке и опускают в ледяную воду. Если выживет, значит будет с него толк, а нет, значит и так не выживет.
Это мировоззрение людей, провожающих родственников в последний путь ударами тесака, расчленяющего мертвую плоть, ибо теперь они — пища Священных Грифов.
Вот такой он, Тибетский Буддизм. Мирное Учение Будды на вершинах Великана Химавата, где закладывает уши и нечем дышать, и где замерзнуть насмерть, гораздо вероятнее чем умереть своей смертью.
В таких условиях Великое Все Пожирающее Время — Махакала, Защитник Закона Будды, страшная ипостась Шивы, становится главным объектом поклонения.
Ибо он забирает и он милует, но потом все равно забирает. И если ты повторяешь Ом Мани Падме Хум, Он, Скрежещущий Зубами, верный Обету данному Будде, будет твоим Защитником.
Таков он, защитник — Махакала Добрый Защитник искреннего буддиста.
Я вспомнил, что мне говорил самый первый индус, рассказавший мне о Шиве:
— Знаешь, ключ для общения с Шивой? ИСКРЕННОСТЬ.
Если ты спросишь его, он ответит тебе…
Фур-р-р… Как все это сложно…
Главное, что я вынес для себя: Тибетский Буддизм — это очень сложно. И если им заниматься, надо отдаться ему без остатка, иначе это не более чем игра. Причем не очень смешная.
Но, как отдаться без остатка тому, чего до конца не можешь понять?
Далай-Лама 14й, который как мы с вами уже выяснили «нормальный чувак», не советует никому менять традиционную веру. Зачем?
Главное не забыть, что все это только Имена. Одного и того же…
Я так думаю.
Сейчас. Не больше, не меньше.
Я знаю кое-что еще о Тибетском Буддизме. Когда-то я читал «Тибетскую Книгу Мертвых» — «Бхарго Тхегол».
Я думаю, это может быть интересно:
Рассказ о том, как я пребывал в Великом Бхарго
(Состоянию между Жизнью и Смертью)
или
Огонь и черти в японском Аду
(Учи-Дэси Гейко Фукуда Шихана)
В 2004 году я впервые прочитал «Бхарго Тхегол». Бхарго — по-тибетски переходное состояние, когда ты умер и определяешься — что дальше?
Оказывается, согласно тибетской традиции, тут многое, если не всё, зависит от тебя. От твоего состояния в момент перехода, от кармы (плодов твоих прежних деяний), но главное — от твоей смелости.
Согласно этому трактату, продвинутые Йогины даже покидают тело по контролем разума. Они выпускают Дух из Сахасрара-чакры (Чакра Тысечелепесткового Лотоса) т.е. из макушки. Раздается характерный хлопок и «Бах!» — Душа ушла наверх.
Но, это у Реализованных. Остальным придется попотеть (если так можно выразиться).
Эту книгу надо читать, я не хочу плодить ересь на эту тему.
Основной смысл в том, что если в момент смерти будешь в правильном состоянии, то есть шанс достигнуть освобождения.
Принцип один — Идти на Свет.
Там в разные дни будут являться разные Татхагаты (Будды Юга, Востока, Севера, Запада). Все они имеют свет, свои атрибуты, свою женскую половину — жену (прямой смысл символа — женское проявление того же качества), свое ездовое животное, оружие… короче, все в символах.
Каждый Татхагата являет собой определенные качества и их противоположность. Например, Красный Татхагата работает со Страстью и Гневом. Если ты преодолеешь тягу к тусклому и манящему красному цвету и решишься прыгнуть в Яркий Пугающий Красный Свет… ты обретешь Освобождение.
Побежденный Гнев обращается в Прямое Видение, т.е. свою положительную сторону. Страсть, Жадность, Похоть — в свою очередь преображаются становятся своими противоположностями.
Я уже забыл, как это все происходит, но помню что главное — Идти На Яркий Пугающий Свет.
Те, кто выберет свет тусклый, воплотятся в мире животных, голодных духов, в адских мирах и т.п.
Вот.
И еще там есть дельный совет: Осознавай Пустотность Происходящего.
Это относится к следующим стадиям, когда Татхагаты уйдут, а ты в силу плодов Кармы или просто трусости, не сможешь прыгнуть в Яркий и Пугающий Свет Освобождения. Тогда придут мрачные дядьки и тетки и начнется «Гоа-Транспати»: начнут тебя рвать на части (это мягко говоря) и, если ты вместо ужаса и боли сосредоточишься на иллюзорности и пустотности происходящего, на том, ЧТО ВСЕ ЭТО ИГРА ТВОЕГО СОБСТВЕННОГО РАЗУМА — ты Вырвешься…
В предисловии говорится, что это книга не о Смерти. Это Книга о Жизни. Мы всегда прибываем в Бхарго, нас окружает игра нашего собственного воображения и если мы осознаем Пустотность и Условность происходящего, мы вырвемся в Реальность Истинную…
По-моему, очень по-кёкушиновски.
… Телефонный звонок. Раз, другой, третий.
Открываю глаза и вижу будильник. 13.00. Ровно.
Подскакиваю,как ужаленный, выбегаю в коридор и хватаю трубку.
— Ос! Сумимасен!
— Максим дес ка? Кейко ни икимасен ка?
— А,сумимасен, сугу кимас!
— Киитэ кудасай…
Бросаю трубку.
Дармен уже подорвался.
Хватаю доги.
— Бежим!
Проспали! Проспали! Вот лохи! Вот черти, блин!
Проспали! Будильник не сработал, вот подстава!
Бежим мимо пожарной части, кратчайшим путем в Хонбу.
Махом забегаем на третий, переодеваемся в доги и забегаем на второй.
— Ос!
В зале идет работа. Народу довольно много.
Сегодня вторник, это значит — Учи-Дэши -Гейко. Тренировка Внутренних Учеников. Святая святых.
И мы на нее опоздали. Вот лохи, блин!
Шихан Фукуда подходит ко мне. В его руках открытый японско-русский разговорник.
— Ты Учи-дэси. Стой ровно — голосом самурая из самурайских фильмов делает он мне это сообщение на очень странном русском – три-сто.
Триста выпрыгиваний из приседа.
Мы начинаем прыгать.
В зале душновато, мягко говоря.
На улице 37 градусов по Цельсию. Жа-ра.
В зале закрыты окна (крики мешают соседям) и выключен кондиционер.
Баня,, нижняя полка.
В зале туман.
— Ия, ия, ищя, ия! — кричат японцы. Идет кихон-гейко.
Я уже знаю, сегодня будет п…ц. Спасибо Сергею Андреевичу Познахаеву, моему первому тренеру и учителю. Он научил меня по-дзенски смиренно и самоотверженно относиться к трудностям тренировок. «Кровь, пот, слезы…»
Я уже был на одной Учидэси-гейко. Я знаю, главное «Кангаенай» – Не-Думать.
Мы прыгаем. К своему удивлению, стиснув зубы я делаю 300 прыжков без остановок. Вот это да! Что значит экстремальные условия…
— Ос! — виновато сообщаем мы. Мол, закончили.
Встаем в строй. Ноги, конечно, «убиты».
— Има ва, има… — подходит ко мне Дхармапала Шихан Фукуда «сейчас, сейчас…» — … СЕН БОН МАВАСИ! СЕН-Н!!! — он подходит ко мне и заглядывает в глаза — Вакатта?
— Ос! — браво отвечаю я. Сен так сен. Тысяча дзедан-маваси. Ничего шихан, «Нас е.., Х.. тупить» как говаривал Леха Киушкин.
— Переведи Дармену! — Шихан явно хочет нас контузить еще до боя.
— Что? — спрашивает Дармен.
— 1000 маваси. — невозмутимо сообщаю я…
… Через какое-то время я оказался в Аду. Я — Русский Самурай Кекушина. Я буду бить только дзёдан. Я знаю, что главное не пытаться экономить, от этого станет только труднее. Невыносимо трудно страдать, не желая страдать. Страдать надо с радостью, с куражом, с благодарностью. Таков Путь Кекушин. Так я его понимаю.
— Ищя, ищя, ищя, Э-э-э-ЩА-А-А-А-Р-Р-Р-А-А-А! — время от времени в бешенстве срываюсь я на дикую смесь рычания с воем.
Только так, держаться глазами за центр и не думать. Дзедан, Дзе-дан, дзе-дан…
Краем глаза я вижу, что японцы вокруг меня давно бьют лоу-кик. Кого-то Шихан «метелит» бамбуковым мечом.
— Акаиси! — рычит он, — Ганбарэ!
— О-ос! — выкрикивает Акаиси.
В зале очень-очень душно. Пол под нами мокрый, скользко. В зале в полном смысле слова — Дым. Пар. Дышать совершенно нечем. Кричать тяжело, не кричать еще хуже. Все-таки что бы это делать, надо быть сумасшедшим. Не может здравомыслящий человек делать такое без всякого смысла. Нет с точки зрения теории и методики ФК и С… Но, кого здесь е…т ФК и С? Это Со-Хонбу Кекушинкай-кан. Это Додзе Масуацу Ояма. Здесь каждый день должны проливаться ведра пота, течь кровь, слышны стоны, должно быть больно и невыносимо, невыносимо тяжело.
До меня доходит очередь считать.
— Ич! Ни! — в бешенстве рычу я, давая понять «Сдохну, но буду драться до конца» — Сан!
— Ия! — отвечает мне зал.
— Ши!
— Ия!..
…Еще через время я мало что осознаю. Бедный Дармен, он не читал «Книгу Мертвых»! Он просто спортсмен, он не знает, что такое возможно. Ему плохо, он начинает вместо Ки-ай в голос реветь матом. Шихану достается жестоко, хорошо он не понимает.
Временами срываясь на истерики, Дармен тем не менее продолжает пыхтеть.
— Пиздец…- слышу я его здавленный стон-шёпот…
… «Осознавай Пустотность Происходящего».
Меня Нет.
Шихана нет.
Я в Аду.
Мне хорошо.
Я это заслужил.
Идти на свет.
Осознавать
Пустотность
Происходящего…»
— обрывки «Книги Мертвых» вспыхивают в голове. Я иду на свет, иду прямо на страдание, прибавляя концентрации в каждый удар — в этом Спасение.
В забытьи.
В Пустоте.
— Щия! — в очередной раз собираюсь я для удара. Я кричу уже не на каждый счет, я кричу на каждый третий, но стараюсь рубить..
— Бэ-э-э… — слышу я сзади, и тут же тело падает на пол. Кто-то потерял сознание.
— Тоши! — Орет шихан — выйди умойся!
— О-ос — смущенно отвечает очнувшийся Тоши и бежит в туалет, по пути продолжая блевать:
— Б-э-э… Сумимасен! Сумимасен! Буэ-э-э…
«Вот это риал Пати!» — всплывает в сознании мой друг Сухой.
Да, Андрюша… Это риал. Пати.
Мы продолжаем кричать. Слышны удары палки об Анжея. Ему почему-то достается больше всех. Гайджин…
Мне уже все равно. Я давно в трансе и давно сбился со счета. В глазах темно. Я что есть силы держусь глазами за точку на стене. Мне уже немного осталось.
«Не думать». «Пустотность…» «Не…»
Мне кажется еще много. Мне уже все равно. Меня уже нет. Есть только Взгляд. Есть только Дух. Есть только Стремление. Намерение. Только. Уже только Дух. Не я…
Вдруг все заканчивается. Становится тихо.
Я в трансе поправляю давно развязавшееся доги.
— Пиздец, — повторяет мокрый от слез и пота Дармен.
Да, пиздец. Но, я помню, что мы держались друг за друга. Мы вместе бились сейчас со всеми этими японцами. Мы дали им бой. Они почуяли, что к ним те еще звери приехали…
Но, рано радуемся. Тренировка продолжается.
На этой тренировке нет целей, задач, средств и методов. Это практика умирания. Уж поверьте мне.
— Да. Ты умираешь каждую Учи-дэси-гейко — сказал мне потом Анжей. Каждый вторник и четверг мы шли умирать. Такова цель, задача, средство и метод — дать гайджинам просраться, показать им, что такое Ояма-но-Кекушин!
Но это потом. Сейчас шихан знакомит нас с новым методом достижения просветления через кекушин — ускорения на месте.
«Бл…! Какие он хочет сейчас ускорения??» Ладно, решаю я, как смогу, так ускорюсь.
И включается «сортивный режим», в смысле «нас .. х… тупить». Как могу, ускоряюсь. Да и что я сейчас уже могу?
Шихан распознает мой замысел. Я старый, матерый спортсмен, умею выживать.
— Хляп! — раздается по моей спине удар бамбуковой палки — Хляп! Хляп! Хляп!
Как я побежал! Как я, оказывается, могу бегать! Сколько, оказывается, во мне еще есть сил ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО!
Оказывается это все чухня, мусор в моей голове! Если НАДО — побежишь как миленький!
Я ощутил свежесть!
Спасибо, Шихан! Я помолодел благодаря вам. Вы прогнали того сытого лентяя, в которого я начинал уже превращаться. Вы вернули меня себе.
Позже я узнал от японских парней, что между собой они называют шихана «Они» — «Черт» по-японски…
Вернувшись в дормитори мы выпили много-много воды. Еще бы, лично я потерял… 4,5 килограмма!!!
Мы пили и лежали пытаясь заснуть. Заснуть было невозможно. Нас трясло. Натурально трясло. Мы лежали, ощущащая дискомфорт и гудение в теле. Нам было… нехорошо. Нам хотелось спать и мы не могли спать…
Таких много дней было, пока я был Учи-Дэши. И мне на самом деле, очень помогла «Тибетская Книга Мертвых». Я представлял себя уже в аду и принимал страдания с готовностью, помятуя о том, что СТРАДАЕТ ТОТ, КТО НЕ ХОЧЕТ СТРАДАТЬ.
И Осознавая ПУСТОТНОСТЬ ПРОИСХОДЯЩЕГО…
Кроме монастырей в долине Инда мы видели еще кое-что интересное.
Погода резко контрастировала с Сарчу, и мы потихоньку «оттаивали».
Светило солнце, было тепло, в первых монастырях мы увидели столько всего интересного, что нам было очень-очень хорошо.
Правда, уже на четвертом монастыре, наш поэт Дима Бредников, начал потихоньку скучать.
На шестом же он уверенно сказал, что нас возят по кругу и показывают один и тот же монастырь.
В принципе, там действительно одно и то же, но не совсем.
Кали в Спитуке
Когда мы закончили осмотр пяти положенных на сегодня монастырей, Рана сказал:
— Макс, люди устали, но у нас есть еще время и мне очень бы хотелось показать вам мой любимый монастырь — Спитук.
Я хотел показать его вчера, но вы отменили все поездки. Что вы об этом думаете? Это по дороге, совсем рядом с Лехом.
— Рана, конечно поедем!
И вот мы Спитуке. Маленький монастырь, круто ввинченный в гору. На горе главное святилище. Темная дверь.
Заходим.
Другая энергия. Темно. На лицах двух-трехметровых черных статуй повязки. Лица скрыты.
Все божества Гневные, их лики ужасны.
— Их открывают в определенные дни в году, по особым случаям. — шепотом поясняет Рана.
Здесь, в полумраке, Рана положил на голову платок, как это делают в хинду-теплах, если нет головного убора.
Такая атмосфера… интересная. И жутко и … тепло одновременно.
Строгий монах внимательно наблюдает за нами. Он тут один.
Мы садимся, Рана поджигает благовоние и, наклонившись ко мне, произносит благоговенным шепотом:
— Ка-али… — глаза светятся теплотой. Он показывает взглядом на самую большую статую Храма.
Подходим к ней, совершает полный намаскар (поклон), ставит благовоние и прикладывается к ее стопе.
Мама-Кали…
Это божество за пределами нашего понимания. Она очень почитаема индусами.
Это олицетворение Материнского Начала Вселенной в ужасающей, гневной форме. «Черная» — Кали. Кали-Ма… Джей!
Здесь, в буддийском Ладаке у нее другое имя — Бхайрава, но это она. И дух здесь как в хинду-темпле.
Это Храм Кали.
Рана жестом подзывает меня сесть рядом с ним. Я сажусь.
Очень… волнительно.
Лицо ее закрыто, и это придает особый вкус ситуации.
Я слышал, что маска этого Храма поистине ужасна, и не все в силах увидеть ее без последствий.
Рана показывает мне, как приложиться к стопе Кали. Я прикладываюсь.
Она удивительно теплая, эта ужасная Кали. На самом деле теплая.
Как ребенок к матери прикладывется.
Это за пределами нашего понимания.
Лучше не говорить о ней много.
Джей Кали Ма! Джей!
И мы уходим.
И у этого темного места своя Благодать.
Другая.
Материнская.
Защита Великой Матери.
Мы уносим ее с собой.
Мы молчим.
Мы спускаемся.
Я смотрю на Рана. Он на меня. Его взгляд очень умиротворен. И удовлетворен.
— Сильное место, — киваю я — спасибо, Рана.
Он кивает, умиротворенно улыбаясь и поднося руку к сердцу:
— Мое любимое, Макс.
Дети Долины Инда
В середине этого дня, после двух первых монастырей нас ждал привал.
Летний день. Вокруг горы. Хорошие джипы, музыка — кайф после Сарчу! О, Сарчу, спасибо тебе! Теперь нам все в кайф! 😉
Вот нас привозят в райское место, посреди лишенных растительности гор оазис с зеленью и рекой.
Вернее это не река, а меленький канальчик мера полтора шириной. И глубиной, наверное, такой же.
Пасутся лошади, коровы. В воде плещутся дети.
Гурьба, штук 15ть.
В школьной форме, в спортивных костюмах, шумные, чумазые, очень веселые. Обезьянки просто!
Наши сопровождающие выдают нам коробки с обедом. Рассаживаемся в тени. Нам очень хорошо.
Кто-то идет к детям фотографироваться.
Они себя ведут с любопытством и легко опаской.
Олег дарит им сладости.
Дети счастливы.
Мы тоже шутим, смеемся.
Наевшись, решаю пойти с ними поиграть.
Подбегаю к ним на четвереньках: «У-у-у!»
Они оторопели, разбежались. Смеются.
Ловлю одного и кручу за ноги.
Смеются, смелеют, начинают дразниться.
Я делаю кувырки, колесо.
Он повторяют все! И ловко так у них получается!
Один входит в раж и начинает показывать свои «фишки» — колесо на локтях. Другой, похожий на китайца, в просторном спортивном костюме классно бьет ногами.
Очень живые дети. И очень физически развитые. И еще открытые, простые. Деревенские.
Надурачившись, уговариваю их сделать фотку на память.
Они с опаской подходят ко мне. Я показываю им, что я больше не «обезьян», они верят. Но, вот для фотки я опять «Укаю» и они разбегаются в разные стороны.
Белый дядька это одно, а белый дядька — «Обезьян» — это другое.
Смеемся, уговариваем их вернуться, и делаем еще пару снимков.
Когда мы уезжали, они выстроились помахать нам рукой.
Классные дети!
Хороший день.
Вечером мы снова наслаждались отелем и горячей водой.
Утро.
Воины Шанти.
Прочуствовав Ступу, я понял, что солнце надо встречать там.
Ранее утро. Чуткое утро. Тонкое.
Воздух.
Предрассветные сумерки потихоньку отступают.
Идем молча.
На столбе надпись: «Whаt is Buddhism?» и еще объявления о Йоге.
Сонные собаки копаются в помойке.
Идем дальше. Молча.
В воздухе звуки утра.
Птицы. Странные птицы Ладака. Полувороны с длинными хвостами.
Узкие петляющие улочки. Отели в тибетском стиле.
Дорога вьется змеей.
Вот навстречу удивленный человек. Здороваемся. Он улыбается.
Куда несет этих белых так рано? Почему им не спать?
Идем.
Ворота христианской церкви. На воротах нарисована овечка и крест.
Идем.
Из открытой форточки жилого дома идет чад и слышно бормотание.
«Ом Мани Педмехум, Ом Мани Педмехум…» на распев, как песня. Горловым голосом.
Молится пожилой ладакец. Громко. В окно, в дыму благовоний, перед лампадой.
Наверное, на благо Всех Живых Существ, поэтому так громко.
Идем дальше.
Ступа все ближе.
Ворота у подножия. Здесь начинается лестница.
Начинаем подъем.
Сегодня он дается тяжело, видимо слишком рано.
Нам надо успеть встретить солнце. Времени мало.
Стараюсь не останавливаться. Да, воздух разряжен. Это сейчас очень понятно.
Останавливаюсь уже почти наверху.
Женька, Вадик…
Вижу как мерно поднимется могучий Пепел. Становится радостно.
Что-то есть в Пепле, от чего становится радостно.
Поднимаемся.
Наконец площадка. На ней йоги. Индусы в теплой одежде, на теплом. В шапках.
Делают нади-шодхану — такую пранаяму, почередное дыхание правой и левой ноздрей.
Здороваются с нами. Все просто. Просто Йога. Как есть.
Потихоньку все наши собираются.
Переодеваемся в доги и начинаем рассветную практику.
Успели.
Работаем, Вадик снимает.
Девчонки и Илья практикуют сами в стороне. Йогу.
Солнце поднимается над горой. Лучи яркие-яркие!
Мы сосредоточенно работаем.
Вдруг за спиной слышим взрыв хохота.
Не отвлекаюсь, не обращаю внимания.
«Неужели над нами?»- мелькает мысль, но я отсекаю ее сразу же. Какая разница? Мы работаем.
Оказывается, смеялись те самые индусы, которые дышали Нади-шодхану.
Хохот — тоже упражнение!
«Это наша утренняя практика Йоги» -позже объяснил мне один из них.
Я вспомнил, как на самом первом занятии, 3 года назад, Рана показал нам, как надо просыпаться.
Он лег, будто спит, а потом взорвался хохотом и сел, продолжая хохотать. Очень нас напугал тогда, честно говоря 😉
Оказывается, есть такая практика. Много чего оказывается есть того, чего мы не знаем. Поэтому жить интересно 🙂
Закончив нашу тренировку Санчином, мы садимся в дзадзен на углу площадки, создав таким образом живой барьер у пропасти. Начинаем кумитэ.
Дышится очень тяжело. Интересная тренировка на 3.500м. ранним утром, на священной Ступе.
Особенная атмосфера. Как праздник, что ли?
Но при этом все серьезные. И радостные одновременно.
Здорово — одним словом!
Пепел показывает, что «есть еще порох в пороховницах», легко забрасывая огромные ноги в небо.
Очень крутая тренировка получилась на самом деле. Сейчас набираю текст и оказываюсь там, на Шанти-Ступе. В доги.
Ступа.
Горы.
Рассвет.
Мы все такие серьезные в лучах Солнца.
Ух! Класс…
Рана сидел под ступой все время пока мы тренировались. С прямой спиной и умиротворенным лицом.
Подошел, только когда мы стали фотографироваться.
Глаза светятся радостью.
— Какие сильные люди вокруг меня! — говорит он.
Все смеются, всем хорошо.
Когда-то Володя-нинзя, еще в первую нашу гималайскую экспедицию, на берегу великой Парвати спрашивал Хитрого Змея Васко:
— Санскрит говорите? А что такое Ра?
— Скажи. — не моргнув глазом, парировал Васко. Да, этого змея не ухватишь.
— Ра — это Радость. Это Солнце — Ра.
Не знаю насколько он прав, но тем не менее, вспоминая утро на Шанти-Ступе я чувствую, что Радость и Солнце очень похожи.
После мы фотографировлись на Ступе и я подумал, что это символично: Кшатра на Шанти-Ступе. Воины-Шанти — Защитники Мира.
Именно такая идея — Сохранять Мир.
Такова миссия Кшатры.
ОМ
Но первым я встретил Рана.
Больше всего мне запомнилось то, что в отличие от всех мест, где мы бывали, на Озере Панамик нет никаких атрибутов Культа.
