«Животное из Голландии»: как Йон Блюминг в Японии «разводил» дзюдоистов и переносил жуткую травму

Предлагаем ознакомиться с переводом воспоминаний Йона Блюминга о его тренировках по дзюдо в Японии. Материалы были опубликованы в книге «История Йона Блюминга: от уличного хулигана до обладателя 10 дана».

Читайте также: Как Йон Блюминг в Японии тренировался (киокушинкай, дзе-дзюцу и силовые)



Первая олимпийская подготовка Кеншусей состоялась в августе 1960 года. Это была программа Кодокан для дзюдоистов, которые, как ожидалось, станут будущими чемпионами и тренерами. Чтобы объяснить, насколько элитной была эта группа, скажу, что там тренировались Дуг Роджерс, Джордж Керр и Джимми Брегман. В то время как постоянными инструкторами были Дайго, Кавамура и Осава, мы также посещали специальные семинары, проводимые такими учителями, как Мифунэ и Самура. С моей точки зрения, лучше всего было то, что нам не нужно было платить ежемесячные взносы.

Так или иначе, это означало, что все виды университетских обменов и обучения состояли из рандори и еще раз рандори. В промежутках был обмен техниками и методами со знаменитыми старыми сенсеями, которые в молодости были великими чемпионами.

Во время летнего обучения всегда было много посетителей, особенно из региональных университетов Японии. Однажды Билл Бэкхус вошел в раздевалку и предложил мне надеть дзюдоги, оставленное одним из иностранцев. Затем, сказал Билл, надень белый пояс и завяжи его как тупой новичок – высоко на животе. Затем войди в главное додзе, стараясь выглядеть, будто ты стесняешься.

Все присутствовавшие в раздевалке быстро сообразили, в чем дело, и, конечно, не подали виду перед приезжими дзюдоистами. Тем временем капитан команды гостей заметил «свежее мясо» и послал своего товарища по команде за гайдзином – ведь я выглядел так, будто мог выдержать хорошие броски и падения.
Товарищ капитана прибежал со своим нетерпеливым криком «Онегасимасу!» Что бы он ни делал, я спотыкался и летал, как лебедь, заблудившийся в ночи. Каждый раз, когда я с грохотом ударялся о палубу, он сиял. Через некоторое время подошел капитан гостей. Он поклонился, чтобы попробовать отработать свою технику на мне, и закричал «Цугой!» (что является своего рода спортивным вызовом), схватив меня. И он тут же был остановлен как вкопанный. Что бы он ни делал, я останавливал его жестко и болезненно. Он понятия не имел, что происходит. Он покраснел, начал потеть и даже несколько раз пукнул после того, как его оттолкнули. Затем я взялся работать с ним, используя свои лучшие броски. В отчаянии он потащил меня на землю, где я задушил его. Когда он проснулся, я вежливо поклонился и поблагодарил его за уделенное время и урок.

Униженный, он спросил, как у меня уровень подготовки. Я сказал: четвертый дан в Кодокане и пятый дан в Голландии. Затем он спросил мое имя. Когда я сказал ему, он хлопнул себя по лбу и, смеясь, повернулся к своим товарищам, сказав: «Он подшутил над нами, это голландский зверь Блюминг».

Затем они сказали мне подождать и пошли заманивать других капитанов команд, но очень скоро слухи разошлись, и веселье закончилось. На следующий день меня вызвали в кабинет Рисэя Кано, где он и Дайго-сэнсэй сказали мне, что как член Кеншусей я должен придерживаться кодекса чести и носить свои собственные дзюдоги и пояс с моим именем, а также перестать вести себя так по-детски.



Позднее тем же летом (1960 г.) случилось нечто не столь забавное. Однажды я боролся с очень молодым первым даном, большим толстяком весом около 130 кг. Когда я попытался бросить его левым осотогари, моя нога двигалась быстрее, чем остальная часть моего тела, и зацепилась за его левую ногу. Толстяк просто сел на мою ногу, как будто вместо голени под ним был удобный маленький стульчик. Носок моей ступни издал звук, как будто кто-то сломал большую сухую палку, и я чуть не потерял сознание от боли и отчаяния.

Для каждого иностранца, изучающего будо в Японии, самой большой проблемой, помимо денег, были травмы, так как они могли поставить крест на его мечтах или на учебе в целом. Особенно опасались травм коленей, лодыжек, спины и запястий, и еще до того, как я выпрыгнул из додзе, ступня уже распухла в два раза и приобрела темный цвет. Я мог кричать от досады, думая о предстоящих неделях боли и невозможности тренироваться.

На следующий день Донн Дрегер посмотрел на мою ногу и сказал, что у него есть что-то вроде старомодного лекарства для лошадей, которое лечит копыта. К тому времени цвета на ноги были темно-зелеными с желтым и темно-синим, и Карелу Аппелю, голландскому художнику, это точно понравилось бы. Я просто спросил, как индеец из кино: «КАК?»

Донн ответил: «Ну, вместо того, чтобы вести себя как старая леди, мы теперь посмотрим, мужчина ли ты».

Немного раздраженный, я сказал: «Тогда давайте».

В то время мы были внизу в Кодокане, поэтому Донн сказал мне подняться наверх, в меньший додзе, где было меньше людей.

Билл Бэкхус последовал за ним, как и группа японцев. Затем Донн сказал, что я должен крепко взять палец ноги и раскачивать его, пока он не расслабится. Потом он сказал, что я должен делать это пару раз в день, пока не свалюсь от боли. Он ухмылялся, так что я думаю, что это был юмор американских морских пехотинцев времен Иводзимы.

Японские университетские дзюдоисты выражали свое сочувствие моей травме, качая головами и шипя сквозь зубы. Было слышно, как они думали: какой ужасный палец, но на нем он точно хорошо смотрится. Но они не понимали, что говорил Донн, потому что в те дни их английский был еще плохим. Билл переводил, и это возбудило их интерес.

Я спросил Донна, не шутит ли он надо мной. К моему ужасу, он сказал: «Нет, Джон, это работает, но ты не будешь получать от этого особого удовольствия».
Когда я увидел все эти ухмыляющиеся лица, мне захотелось ударить их, но вместо этого я крепко схватился за палец ноги и начал крутить чертову штуку, как будто от этого зависела моя жизнь. Раскаленное пламя пронеслось от пальца ноги по всему телу, и меня охватила тошнотворная боль, и я чуть не потерял сознание. Билл сказал мне позже, что мое лицо было почти таким же синим, как мой палец на ноге, и я знаю, что чуть не намочил штаны, и мне было все равно, кто увидит слезы, бегущие по моему лицу. А парочку японцев чуть не вырвало, когда они услышали тошнотворный треск. Остальные просто смотрели в изумлении, словно на шоу ужасов.

Затем произошла странная вещь. Боль ушла, и я, честно говоря, больше почти ничего не чувствовал и подумал: «Теперь я устрою настоящее шоу для своих братьев Кеншусей».

Я встал, покачал головой и попросил самого большого японца атаковать. «Онегасимасу», – сказал я, затем поклонился и закричал: «Цугой!» Я бросился на него, как бешеная мартышка, но в итоге я отхватил по заднице.

После этого я решил, что, возможно, мне нужно еще несколько дней отдыха. Я все равно добился их уважения в тот день, и с тех пор они прозвали меня (за моей спиной) Оранда-но Добуцу, что означает «животное из Голландии» [Примечание: также встречается вариант «зверь из Амстердама»]. Это определенно сделало мой день.