Интервью с дочерью Масутацу Ояма (Часть вторая)

Интервью с Кристиной Ояма, 29 июля 2009

- Что стало с группой Тагаки, когда Нишида-Санпей отделились от Мацуи?

Они погрязли в «бумагах». (смеется). Это было вопросом времени, но борьба за территорию началась, как только они попытались что-либо придумать.

Еще до того, как группа Нишиды-Санпея (тогда они были известны как Комитет Бранч-чифов) покинула Мацуи, многие бранч-чифы не собирались терпеть того, что он позволял делать Гораю, например, изменений в ката (по предложению Горая) и введения системы ежегодной регистрации. Тогда они начали приходить к нашему адвокату, как это ни удивительно, во главе с Хирошиге (заместитель Роямы)! Тот сказал, что мы должны поддержать IKO Kyokushinkaikan, расставляя подобающие структуры по местам. Они попросили мою мать стать Канчо, и она стала, но мы хотели, чтобы люди Нишиды-Санпея работали с людьми Тагаки для построения функционально-организационной структуры на законных основаниях.

- Как вы думаете, чего она (миссис Ояма) тогда ожидала от бранч-чифов?

Она хотела удостовериться в том, что это «Экстренное завещание» не приведет к распаду Киокушина. Во-вторых, она хотела убедиться в том, что мы не лишимся всего нашего имущества. Да, ведь на самом деле Мацуи попросил нас покинуть Хонбу (как наше местожительство). Он спросил, почему мы еще там, когда у нас был другой дом (который был заложен. Впоследствии банк изъял и продал его с молотка). Я сказала ему, что жила там, находясь в лоне матери, еще до того, как он начал тренироваться! Он вел себя очень грубо и опрометчиво. Не только Мацуи, но и Года был груб! (смеется). Примерно себя вели только Рояма и Хирошиге (смеется). В любом случае, вплоть до своей госпитализации и последующей смерти Сосай жил именно в Хонбу. Я не могла поверить в то, что они говорили такое людям, только что потерявшим мужа и отца.

По существу, оказавшись в такой ситуации, как описано выше, мы ожидали, что назначенные бранч-чифы в первую очередь продолжат то, что уже начали. Но вместо этого Тезука сказал Коджиме (который также имел доджо в префектуре Чиба) закрыть доджо и работать на него, потому что он начал вести дела с моей матерью раньше. Таким образом, некоторые бранч-чифы из группы Тагаки пытались использовать служебное положение в личных целях. То же самое произошло и в Фукушиме с Анзаем и Санпеем, который последовал за ним (Анзаем) и должен был закрыть свои доджо. Мать заявила, что она не считает это честным, так как те места были назначены Сосаем. Они не хотели слушать, и начались бои. Это должно было систематизировать организацию, а не стать игровой площадкой для сражения за игрушки. (вздыхает)

Впоследствии, когда группы Тагаки и Нишиды-Санпея начали работать на стороне семьи, мы отправились на чемпионат мира, который должен был проводиться совместно. Прибыв на место, мы были удивлены отсутствием Тагаки и его людей. Я спросила Тезуку (который был в группе с Тагаки), что происходит, на что он ответил, что они не хотят работать с Санпеем. К сожалению, тогда мы плохо разбирались в политическом аспекте ситуации, чтобы предпринять соответствующие меры для обретения потерянного контроля.

Я хочу сказать прямо: неправда, что моя мать «прыгала от одной группы к другой», как некоторые пытаются это выставить. Не думаю, что она видела какие-либо разделения среди учеников: для нее все они были учениками Сосая. Только… у некоторых были ужасные манеры и очень плохой вкус по сравнению с остальными.

- Что же случилось с теми бранч-чифами, которые остались с Тагаки?

Сначала они действовали как «группа Тагаки», но потом пути Тагаки и Тезуки разошлись.

- То есть, ваша мать была лидером группы Нишиды-Санпея всего лишь несколько лет? Что это были за отношения?

Не думаю, что слово "лидер" тут подходит. Она была там не для того, чтобы руководить; эта ответственность лежала на плечах Нишиды и Санпея. Эти люди заявляли о своем несогласии с действиями Мацуи: это не было Киокушином Сосая. Поэтому не думайте, что они делали то же самое, что и он, они действовали более посредственно.

Вместо того чтобы сражаться за Хонбу, они оставили это дело матери. Ведь это она судилась с Мацуи за здание, еженедельный журнал «Power Karate» и торговые марки. ОНА же несла все расходы по судебным разбирательствам. Я тоже занималась бумагами, но все действия в суде проводились от имени матери. Однако тогда мой уровень японского языка оставлял желать лучшего, и я была просто поражена тем, что никто из них даже не предложил помочь! Тем временем они приобрели новый офис в Иидабаши, продолжали набирать учеников и устраивать семинары по всему миру, но ничто из этого не могло помочь моей матери в суде.

Видеть, какими расчетливыми они стали, было для меня одним из самых больших разочарований в жизни. До сих пор они пытаются сделать так, чтобы Мацуи выглядел плохим, а они все – рыцарями в сверкающих доспехах. Все это неправда. По крайней мере, намерения Мацуи были ясны и очевидны, что делает его в какой-то мере честным, далеким от правды, но честным. Что же касается Нишиды/Санпея, то они создают видимость, будто «миссис Ояма» в один прекрасный день резко изменилась и попросила их уйти. Но все было совсем не так. То, что Нишида, Санпей и Мидори не поддерживали мою мать, показывало, какими эгоистами они были. Это они попросили ее быть Канчо. Моя мать тратила свои деньги, пытаясь защитить учеников, которые жаловались на то, что Мацуи плохо с ними обращался. Казалось, они не ценили всего этого.

Оохама из префектуры Хирошима (теперь он с Мидори) собирал пожертвования на ведение судебных разбирательств и в итоге открыл свой ресторан окономияки (японские неподслащенные блинчики)! Сначала он был главным секретарем в офисе Нишиды-Санпея и открыл счет на имя моей матери. Он собирал какие-то средства предположительно для того, чтобы поддерживать нас, но моя мать так ничего и не получила. Когда в дело вмешалось следствие, оказалось, что он ежемесячно переводил те средства на два счета: свой и тот, который он открыл на имя матери как Канчо. Когда обо всем этом стало известно, мы попросили Табату, Шичинохе, Мива и Сакамото (сейчас члены Kyokushin Union) завести уголовное дело. Они так и не завели или не смогли сделать этого. Впрочем, как мне сейчас кажется, они просто не хотели быть «гласом обреченных». Как это трусливо.

- Что послужило поводом для разрыва отношений?

Думаю, вряд ли Нишида собирался когда-либо возвращаться. Конечно, такие умонастроения сказались и на остальных.

Когда Мацуи был официально исключен из Хонбу, мы попросили группу Нишиды и Санпея провести собрание. Моя мать чувствовала себя не очень хорошо. Мы так старались создать достойную организацию с Нишидой и Санпеем, но они оба попросту отказались. Как только они узнали о недействительности «Экстренного завещания», они, казалось, решили, что могут делать всё, что хотят, совершенно забыв о том, зачем они сместили Мацуи с поста Канчо. Они действовали очень безответственно. В них было слишком много лицемерия, чтобы думать о правилах. На протяжении двух лет мы с адвокатами пытались убедить Санпея, что им нужно создать инфраструктуру. Все должно быть законно, но они не желали этого, потому что хотели делать все по-своему. Все, что они делали, отражалось на нас, потому что они все же были Киокушином. Они использовали имя, имя моего отца, и даже охраняемые авторским правом материалы без разрешения.

Также начал намечаться раскол и внутри самой их группы на тех, кто впоследствии вступил в Kyokushin Union и тех, кто последовал за Мидори. Первые не хотели, чтобы мать отходила от дел, но они не могли справиться с тем, что творили Нишида и Санпей. Поэтому я поделилась с ними мыслью о том, что вряд ли она должна продолжать сражаться на их стороне. Я не думала, что ей придется обратиться в суд, провести кучу времени у адвоката и потратить огромные деньги, чтобы услышать, что она лжет. Они намекали, что она была из такого рода людей, которые идут туда, где больше денег. Я не могла это так просто простить, и никогда не забуду. Хотя я и сумела сделать так, чтобы это никак не влияло на мою жизнь, я очень остерегаюсь кое-кого из тех людей. Они спрятались за спиной у моей матери и сделали так, чтобы она боролась за то, за что должны были драться они.

- Как вы думаете, что должна была сделать группа Нишиды-Санпея по-другому?

Как группа, они должны были обращаться с ней как с цветком лотоса (смеется). Они должны были принимать большее участие в судебных разбирательствах, работать со мной и адвокатами.

Но более важно то, что они должны были совершенствоваться духовно. Никого из них я бы никогда не хотела называть учителем. Думаю, они тренировались физически, и, очевидно, много. Но ничто не было перенесено в реальность, в их повседневную жизнь. Так просто проповедовать что-то в доджо, но жить этим – совсем другое. Они оба были очень быстрыми и очень сильно захотели сбежать, как только «на кухне стало слишком жарко», так сказать (вздыхает).

- Что вы думаете о Мидори?

К сожалению, он сделал очень неудачный выбор, и мы были вынуждены обратиться в суд. У него были очень плохие советчики и бездарный адвокат, по воле которого их группа и «изменила» название на «Шин Киокушин». Должна сказать, это было абсолютно бессмысленным поступком. Сначала моя мать симпатизировала ему, пока он не стал «президентом». До сих пор я нахожусь в шоке от его решения зарегистрировать могилу моего отца и нашей семьи на его имя, причем нам он даже не удосужился сказать об этом. Так же он обманывает и своих людей, и это на самом деле отвратительно, в особенности потому, что, как мне кажется, многие ему верят.

- Не могли бы вы рассказать подробнее об этом инциденте с могилой Сосая?

Это долгая история...

Мать хотела заново объединить людей, и одной из мыслей было обустройство места погребения моего отца. Сама идея покупки могилы для Сосая принадлежала Соено Канчо из Шидокана (некогда он был бранч-чифом и в Киокушине). Он попросил у матери разрешения сформировать комитет, чтобы купить участок земли для могилы на кладбище Гококуджи на имя Оямы. Предполагалось, что любой желающий сможет приходить туда и отдавать почести, поэтому моя мать согласилась.

Соено и Ямазаки Терутомо (он же был чемпионом Первого всеяпонского чемпионата по Киокушину) предложили моей матери собраться всем вместе и купить место для могилы. Мидори был в ярости, ведь мать договаривалась об этом с теми людьми, а не с ним. Когда Ирики (из той же группы) узнал, что мать говорила с Соено Канчо, Нишида (в то время президент) и Санпей почувствовали явную угрозу. Затем Ирики рассказал обо всем Мидори, они же тоже хотели участвовать в процессе, и это нормально. Тогда я не догадывалась о том, что между Нишидой и Соено Канчо уже давно были особые отношения. Мать попросила последнего (Шидокан) собрать всех вместе, так как он был одним из старших учеников Сосая и не был вовлечен в политику Киокушина, к тому же она долго была знакома с ним лично. Однако Нишида и Мидори отказались работать с Соено Канчо, впрочем, как и со всеми остальными. К тому же они ничего ей (матери) не объяснили, что только добавило сомнений в намерения Мидори. Для моей матери они все были учениками Сосая, и она очень переживала из-за того, что они все конфликтовали между собой.

Тогда Соено пришлось поговорить с Мацуи и Мидори. Они так и не смогли работать вместе, в итоге у нас получилось два мемориала. Один из них Соено возвел в горах Мицумине отчасти на средства, выделенные Мацуи.

Мать же хотела совместный с отцом мемориал, а Гококуджи расположен близко Хонбу, и там часто бывали учи-дэши. Поэтому она считала Гококуджи подходящим местом, даже несмотря на его невероятную стоимость.

- В итоге Мидори финансировал возведение мемориала?

Финансированием занималась моя мать, она же внесла «первый взнос». По-другому нельзя было закрепить за нами тот участок земли. Без нее люди бы не отозвались. Некоторые средства были получены незаконно, например, те, которые зарабатывались в частных доджо. Всегда лучше знать наверняка, откуда приходят деньги, мать была прямой и открытой в этом плане и в том, как все должны знать об этом. Конечно же, они ее не слушали, их больше беспокоило то, что Мацуи давал больше денег, чем они; они даже попросили, чтобы мы установили лимиты на взносы от него и его людей. (заводит глаза)

- Что случилось в тот день, когда прах Сосая должны были предать земле?

В тот день, когда прах моего отца должны были предать земле, Мацуи не было. Я позвонила ему по мобильному телефону, он сказал, что не может прийти, так как все это организовал Мидори. Впоследствии я узнала, что Янагиватари (бранч-чиф из группы Нишиды-Санпея) попросил, чтобы Мацуи не пускали. ЕСЛИ бы он пришел, ученики должны были посадить его в последний ряд…! Мой партнер Сузуки был одним из многих участников соревнований, то есть одним из них, к сожалению. Это было ужасно, особенно для моей матери, которая не хотела никакой политики в тот день. На фоне политических конфликтов для нее было очень важно собрать всех вместе… но Мидори пресек эту попытку в зародыше.

А самым ужасным было то, что приглашения так и не были разосланы! Единственным (я имею в виду действительно единственным) приглашенным стал мистер Мияке, который был с нами еще со времен Сосая и до сих пор является Председателем Комитета Хонбу. Мы были в шоке; мой дядя, так же, как и все остальные родственники, не был приглашен. Все присутствовавшие были гостями Мидори. Я была разбита, мы все были разбиты. Моя мать просто лишилась дара речи, мы все лишились дара речи. Это было для нее последним ударом: она больше не хотела иметь никаких дел ни с самим Мидори, ни с его группой.

Когда с вами обращаются как с товаром, все пытаются добраться до вас. Именно это произошло с моей матерью. Я поклялась себе, что больше никогда не допущу, чтобы с нашей семьей произошло что-либо подобное. И тогда мы решили, что мать должна отказаться от должности Канчо и стать свободной. Она поехала на чемпионат мира, организованный Мацуи в том же году, и пила чай с кем хотела. А почему бы нет? Было неправильным использовать ее в политических целях, когда она ничего не знала об этом. Позиция Канчо – это роль, которая была призвана помочь процветанию всего Киокушинкайкана, но не в случае с группой Мидори.

- Что случилось с правом собственности на могилу?

В один прекрасный день мы получили письмо от Мидори, в котором говорилось о том, что мы «приглашены» на 7-ую годовщину смерти моего отца. Тогда мне показалось странным, что Мидори приглашал нас посетить наш семейный мемориал. Чтобы во всем разобраться, я позвонила в Храм Гококуджи и спросила, на чье имя зарегистрирована могила. Мне ответили, что на имя Мидори, а не матери.

Вместе с адвокатами мы отправились в храм. Я звонила Мидори, но он не перезванивал, и в итоге я добралась до Токуджун Ишии, от которого так и не смогла ничего добиться, кроме отговорок. С чужой могилой так не поступают, тем более ученикам непозволительно использовать ее в политических целях.

Я рассказала обо всем в популярном еженедельном журнале, выпускающемся в Японии, и примерно через неделю после выхода статьи Мидори сам мне позвонил. Мы встретились, и он пообещал переписать мемориал на имя матери. Теперь он снова зарегистрирован на имя семьи. Спасибо главному редактору.

продолжение следует

первая часть     вторая часть    третья часть