Масутацу Ояма. Сила – не только в мускулах. Думай

 

Жил-был на свете маленький человечек. Был он уже взрослым, но очень низенького роста и тщедушный, как ребенок. И боялся он всего на свете, так что даже из дома редко выходил, как бы чего с ним не случилось. Было это давно, имени его я не помню, назовем его просто «О». Жалко мне его стало, вот и попробовал я с ним заняться, но, сами понимаете, в таком деле нужен особый, тонкий подход к человеку, вот и потратил я немало дней и ночей, стараясь придумать какой-нибудь способ расшевелить этого безобидного чудака, который решительно всего боялся.

 

В конце концов, метод был найден. Я предложил ему резать воду. Налив небольшой таз воды, где было литров восемь, не более, я заставил его ладонью и другими более-менее подходящими предметами входить в воду так, чтобы не было брызг. Для этого, знаете ли, нужна особая сноровка, особый угол вхождения предмета и определенная скорость. Для начала взяли мы этот небольшой тазик (это чтоб не утонуть!), а потом мой подопечный так расхрабрился, что и глубокие водоемы стали ему не страшны. Ну, не сразу, конечно, на все эти упражнения, которые я для него старательно придумывал, ушли годы, и не два-три, а целых семь лет. Представляете, через семь лет он сделался таким фанатом каратэ и таким яростным моим последователем, что по силе духа, по силе убежденности мало кто мог с ним сравниться. В поединках он, конечно же, многим уступал, но не терял при этом уверенности в том, что каратэ – это лучшее, что может быть на свете.

 

Однажды он даже отважился вступить в словесную перепалку со знаменитым Максом Шредером, обладателем черного пояса в кёкусин, прибывшим в Японию из Америки по причине сердечной привязанности. Он влюбился в японку-каратистку до такой степени, что решил приехать в ее страну и, как говорится, «в национальной среде» прочувствовать все нюансы доселе чуждого ему боя. Он стал приходить в наш зал, и надо было видеть, какую опеку взял над ним «О»! Он буквально ходил за ним по пятам, поучал, показывал приемы. Шредер мог бы, конечно, отмахнуться от него, как от мошки, благо весовые категории у них были разными. Но он не делал этого, что-то останавливало его и заставляло прислушиваться к советам маленького смешного человечка. Обрадованный такой своей безнаказанностью, «О», улучив удобный момент, приговаривал, да так, чтобы слышал не только Шредер, но и все окружающие:

 

Шредер действительно успешно сражался с несколькими противниками одновременно и, хотя и был сторонником многих «запрещенных приемов», хоть и хватался за недозволенные виды оружия в бою, однако не был таким уж безнадежным в плане перевоспитания. «О» это чувствовал и не унимался:

 

Так или иначе, Шредер постепенно склонялся к упорным занятиям именно моим каратэ, и я не мог на него нарадоваться. Сыграла ли назойливость коротышки «О» в этом какую-либо роль, повлиял ли на него на него азарт маленького человечка – трудно сказать, что именно подвигло Макса Шредера бросить кёкусин и серьезно заняться благородным искусством. Много было разных факторов, однако, несомненно одно: наступил перелом в его душе.

 

Та неведомая внутренняя сила, которая движет десятками моих последователей, пробудилась и в этом закоренелом упрямце. Чтобы напрочь оставить свои прежние идеалы и целиком отдать себя другому делу – и это уже в достаточно солидном возрасте! – для этого, что ни говорите, нужны огромные внутренние силы, которые так просто не приобретаются. Такое приходит не сразу, а в результате многих и многих раздумий. «Пробуждение Шредера» – вот как можно назвать это теперь.