Рёдзо Цукада: Я продолжал заниматься каратэ, потому что у меня не хватало смелости остановиться

Рёдзо Цукада: «В то время не было ни клуба, ни конкуренции. Но прямо возле моего дома в Осаке собралась группа, чтобы практиковать каратэ на открытом воздухе на храмовой площади. Иногда монахи предлагали нам заниматься внутри храма, в додзё, которое было местом буддийской медитации. Это тихое место было одним из немногих, где мы могли сосредоточиться и попрактиковаться. В то время я не осознавал, что нахожусь в духовном месте. Я был просто счастлив, что могу тренироваться в помещении, когда на улице холодно. Но каратэ меня наполнило физически. Мне было очень интересно, как дисциплина заставляла меня двигать телом, как я приобретал подвижность».

Рёдзо Цукада: «Должен сказать, меня привлек бой. Мой отец был дзюдоистом, а один из моих старших братьев занимался кендо. Но у меня не было такого же размера, как у них, и я не мог их победить. Я думал об игре в бейсбол, который был и остается сегодня большим видом спорта в Японии и имеет много общего с боевыми искусствами, особенно с точки зрения жестов, движений бедер, плеч, рук. Но, в конце концов, я обратился к каратэ. Какое-то время я занимался дзюдо, айкидо и каратэ одновременно, потом окончательно выбрал каратэ. Думаю, отец понял, что меня это больше устраивает. В то время каратэ не одобрялось по сравнению с другими боевыми искусствами. Но я встретил там молодых людей моего возраста и хорошо справлялся, несмотря на свое маленькое телосложение».

Рёдзо Цукада: «Мои четыре года в университете были очень важными. Я был молод, я все еще думал только о физическом аспекте каратэ. А в университете на самом деле было очень тяжело физически. Было большое давление. Нужно было проявить огромную настойчивость, держаться, превзойти самого себя. На самом деле, это была не история таланта, а история сопротивления. Я оставался до конца, возможно, потому, что у меня не хватило смелости остановиться. Возможно, еще и потому, что я все еще чувствовал, что постепенно прогрессирую. Я тоже чувствовал, что набираюсь сил и уверенности. Этот сложный способ обучения каратэ претерпел значительные изменения, даже если трудности часто все еще присутствуют. Я счастлив, что прожил эти годы, которые мне многое принесли, даже если, честно говоря, мне не хотелось бы переживать их сегодня».

Рёдзо Цукада: «В Японии на этапе обучения мы не задаем вопросов. Мы делаем много повторений, что требует от нас быть физически сильными и всегда оставаться сосредоточенными. Это позволяет нам полностью понять определенные техники в уме, а затем применить их к нашему телу, стараясь при этом не повторять их механически, и всегда прислушиваться к своему телу и его боли. Сэнсэй не показывает что-то или делает это очень мало. Всегда нужно быть внимательным, чтобы взять все, что можно взять. Мы должны смотреть на техники вокруг нас и копировать, повторять, имитировать, а затем адаптировать их к нашему телосложению, к нашей практике».

Рёдзо Цукада: «В 1970-х годах мой сэмпай, Ёсинао Нанбу-сэнсэй, искал помощника, который бы сопровождал его во Францию и преподавал в его клубе, и я предложил свою кандидатуру. В то время я больше думал о поездке, чем о каратэ. Когда я приехал, я увидел французов и был удивлен не только их серьезностью, но и их способом работы. Вы начали заниматься каратэ, подходя к нему как на физическом, так и на духовном уровне практически неразрывно. В Японии мы не думаем о духовном, мы естественным образом усваиваем его понемногу, толком его не понимая. У французов был образ мышления, который не был моим. Они показались мне почти наивными, но были очень искренни в своих представлениях о каратэ».

Рёдзо Цукада: «Меня бросили обучать, хотя я даже не знал, как учить. Поэтому сначала я решил преподавать каратэ своим французским ученикам так, как научился этому в Японии, но это не сработало. Очень быстро я потерял учеников. Я был разочарован и не понимал, почему. Тогда я понял, что европейский менталитет сильно отличается от японского, и что мне нужно адаптироваться. Кроме того, мой стиль Сито-рю во Франции был в меньшинстве. Так что я вроде как начинал с нуля».

Рёдзо Цукада: «Во-первых, мне самому пришлось учиться на учителя, чтобы учить других, не говоря при этом по-французски. Как учить, как передавать, не используя тот же язык или тот же способ обучения? Французы были нетерпеливы. Система повторов с ними не работала. Они не хотели все время делать одно и то же. Они предпочитали изучать много разных вещей. Мне также пришлось начать показывать что-то своим ученикам. Я учился преподаванию прямо на работе. Мои ученики мне очень помогли. Я отдал им все свое каратэ на протяжении многих лет, ничего от них не ожидая. И они, в свою очередь, научили меня многому о каратэ и о себе самих».

Рёдзо Цукада: «У вас есть культура критики. Это может быть плохо, но может быть и преимуществом. Французы задают вопросы себе и другим. Мы не можем навязать им образ мышления. Это помогло мне развиваться как педагогу. У вас также есть выбор, приходить или нет на мои занятия. Часто очень хочется учиться, но вы также можете остановиться или пойти куда-нибудь еще, если мое учение вас не устраивает. Остаются только самые мотивированные. Я всему этому научился».

Рёдзо Цукада: «Я начал заниматься каратэ, толком не осознавая, что существует связь с развитием личности, с отношениями с природой. Год за годом, по мере того, как мы стареем, наше телосложение неизбежно ухудшается. Вот где моральное, духовное измерение компенсирует физический упадок. Мы обретаем силу характера. Физически моя сила все та же. Но я использую ее для суставов по-другому. В любом случае, я еще учусь. Вот что делает каратэ таким богатым: счастье, здоровье, постоянное обучение и немного дополнительного духа».

Рёдзо Цукада: «Духовное измерение каратэ – это упрощение вещей, иной образ жизни, поиск полной свободы своего тела. Я искал эту свободу долгое время, и до сих пор ищу. Я найду ее, у меня есть время, мне всего 75 лет, и у меня еще много времени впереди. На самом деле, я не знаю, смогу ли я полностью достичь этого, но я знаю, что двигаюсь в этом направлении, что мое видение становится яснее, что мои отношения с другими тоже становятся яснее. Свобода проста, но она огромна. Это то, чем я руководствуюсь сегодня».